«Хлебом единым...»

За  окном пьянила ароматами весна. В кружева приоделась, кокетничая с маем, черемуха; грациозная сирень манила нежностью  лиловых, васильково-лазурных красок; душистые яблоньки-подружки уже готовились cбросить свой девичий розовый  наряд.                                                
Запахи    весны проникли и в больничную палату, где было  светло, просторно, но  тревожно... Cон  уж не даровал ему покоя и отдыха. Да и не спал он, а будто  улетал  к  далеким берегам памяти...
В идел себя вихрастым  мальчонкой, жилистым, худым, редко когда сытым. Отец сгинул на войне с фрицами, осталась от него лишь пожелтевшая  похоронка  да почти  новые  кирзовые  сапоги. Мать, как и все деревенские вдовы,  надрывалась   на работе в колхозе, зарабатывала трудодни, частенько, в минуты душевной  слабости, причитала:  «О-о-ох, кабы сдюжить мне. Ведь и  медведь околел, да всех  дел не одолел». Нюрка и Клаша, младшие сестренки, обсыпанные  с весны  до поздней осени веснушками, вечно  просили есть: оладьи из лебеды не могли насытить их  растущие  организмы.
После Успенского поста отъедались: растопив печку кизяками,  мать доставала неподъемную чугунную сковороду, смазывала ее, раскаленную, кусочком сала,  и пекла на солнце похожие ржаные  блины. Он  и две ерзающие от нетерпения сестренки  поджидали у окошка на лавке.  «Первый  блин –  кормильцу, тебе, Митрий! Подрастай, и нам всем полегчает. Боюсь, не сдюжу я»...
Он понимал, что она хочет быстрее  дождаться себе помощника; и в эти горестно счастливые  минуты дал зарок самому себе: накормить близких досыта, чтобы ночью сестрюхи-горюхи  не просыпались, прося  что-нибудь  поесть… А мать тем временем, обмакнув гусиное перо в неизвестно где добытое  янтарное подсолнечное масло, смазывала первый блин.  Митька, стараясь незаметно проглотить слюну и не шумнуть, отнекивался, привирая: «Я наевшись: игрались у Петьки в хате, так  баба  Hюра по  бо-о-о-льшой  краюхе  нам  дала…»
 Сестры  после  неожиданного признания  брата заметно оживлялись и молниеносно уничтожали  самый  вкусный первый блин…  А в голове мальчишки молоточком стучало: «Вырасту, ужо накормлю всех, вы у меня хлебцем объедитесь!!!».
 Cтолько  воды утекло, а помнится  будто вчера.

Завтрак в районной  больнице был царский, обильный… Голода он не испытывал, ел  нехотя, настроения и сил  от насыщения не прибавлялось… Глаз не  без удовольствия останавливался на плакате с надписью: «Гречневая каша – матушка наша, а хлебец ржаной – отец  родной». Вдруг сосредоточенность и торжественность трапезы нарушил  визгливый голос нервного, вечно недовольного, как успел заметить Дмитрий Иванович, пациента: «Третий день хлеб не угрызешь… Кирпич кирпичом!  Xоть  о дорогу  бей! И куда только начальство смотрит?!».  Капризный пациент, белея на глазах, бросил на стол  прямоугольник черного хлеба. Ржаная коврижка, ударившись о столешницу, упала на пол … Никто этого, казалось, не заметил. Только напоминающие гусынь поварихи  засуетились, бросились к нервному…
    В  палате, просторной и чистой, пугающей белизной, после случая в столовой  он чувствовал себя особенно неуютно, как в приемнике-распределителе  между адом и раем … Нестерпимо захотелось открыть окно: давило сердце, не хватало живительного воздуха…  Положив повыше  жестковатую подушку, он прилег. Васильково-серые глаза приятно затуманились, cомкнулись,  кровь перестала стучать в висках, пришло  успокоение …

Откуда-то издалека, из милого сердцу прошлого, зазвучал глубокий, чуть с хрипотцой голос убеленного сединою деревенского деда Гришаки, вечного труженика  с  широко распахнутой навстречу  людям  душой: «У  человека, Митрий, три матери: первая – та, что под сердцем выносила тебя, в муках родила; вторая – Божия Матерь, заступница наша милостивая; третья – Мать-Земля,  кормилица   горемычная, потом, кровью политая и врагами растерзанная… Вишь, батька твой  Иван cгинул  от руки  фашиста проклятого… Cтало быть, тебе, малец, взрослеть  ране придется  да  спешить  за дело  по-мужицки браться…». Дед Гришака  учил смышленого  соседа  и  плотницким хитростям, и кузнечным  азам, и премудростям  хлебопашества. Довольный подростком, старик блаженно ухмылялся, но, заметив оплошность подопечного, тут же менял тактику, рассерженно кричал беззубым ртом: «Никуда не  гож… Ни-ку-да! Ни украсть, ни покараулить!». Через минуту  смягчался, закуривал самокрут, виновато глядел на Митрия, боясь, что незаслуженно  обидел сироту-безотцовщину. Покряхтев, похлопав  мальчонку по плечу,  мягким  голосом  вскоре  выдавал: «Ниче. Выдюжим. Тяжело в  учении…».
Но было «не  легче  и в бою…». Через год, весной, председатель колхоза поставил его в напарники к трактористу из местной  МТС. За ночь нужно было вспахать большой  клин  поля. Пропыленные, пропахшие соляркой, они до изнеможения работали целый день, да  и ночью пришлось не смыкать глаз. Плуг, изъеденный ржавчиной, частенько забивался то крепкими кореньями кустарников, разросшихся за войну по брошенному полю,то железом. Митька уже перед утром, в темноте, выскочил  из кабины трактора почистить плуг и, подняв голову, увидел вдруг две пары  быстро приближающихся горящих огней! Сознание обожгла мысль: «Волки!!!». Стремглав  дернулся к кабине, зацепившись за штырь, до крови разодрал ногу.  Зловещие огни тоже рванулись!                                                                     
      Но он  все-таки успел заскочить в кабину. Сердце вырывалось из груди. Долго сидел с открытым ртом – не хватало воздуха. Хищники, надеясь на близкую поживу, окружили трактор. Огромный, грудастый, почти черного цвета вожак  в злобе процарапал металл кабины. Приближался  спасительный рассвет. Cерые голодные разбойники в  лютой тоске завыли, пробудив недружный  хор деревенских   собак.                         
    Через несколько дней после ночного происшествия  мать, гладя темно-русую головушку своего первенца, вытирая слезы, c  придыханием проговорила: «Седина у тебя,  кровинушка  моя. Жизнь сжигает и пепел оставляет». А ночью она долго и безутешно плакала  в свою вдовью подушку, почти не просыхающую от слез.

Обед  в районной больнице был горячий и сытный. Есть совсем не хотелось. Вспомнилась пословица: «Как поработаешь, так  и поешь». А он уж почти год в колхозе не трудился: забарахлил «сердца пламенный мотор». Деревенские мужики, cобравшиеся на  полевом стане, шутили: «На капремонт  тебя, Иваныч,  надо поршня  менять!». Окинув взглядом стол, он потянулся рукой к куску черного ржаного хлеба, источающего  кисло-сладкий аромат. Помедлив, пожевал и с удовольствием проглотил. Неподалеку  заметил уже довольного  утреннего «нервного пациента», который держался так, будто  приходился  кумом королю  и  сватом министру.  «Победил в борьбе за свежий  хлеб», – брезгливо подумал Дмитрий Иванович.   Боковым зрением заметил, как рыхлая повариха  грубо, тяжелой  рукой утрамбовывала в кастрюлю с  пищевыми отходами горку  несъеденного  за обедом хлеба… «Спасибо, что не ногами», – с горечью  произнес  Дмитрий Иванович.
     Придя в палату,  долго не мог утолить жажду тепловатой водой из казенного графина. Внутренне взволнованный, он прилег. Перед глазами стоял майский росистый луг, по которому на утренней зорьке бегал к своему ржаному полю, чтобы убедиться, все ли в порядке cо всходами, растут ли, не потравлены ли коровами или гусями. Летом тревожно смотрел на хмурое, грозовое небо, опасаясь безжалостного града; в испепеляющую  засуху истово  молил Заступницу  о дожде.

Заневестились сестренки, дивно похорошели, резво  щебетали, делясь друг с другом  сердечными секретами. Мать, до слез радуясь  почти тонне зерна, заработанной сыном в уборочную страду, всплескивая руками, безостановочно  квохтала: «Кормилец, родимый, надежа…». Он раздался в плечах, возмужал, ростом был гораздо выше отца, cиневу глаз впитал от васильков  любимого ржаного поля.   Но… приходит беда – открывай    ворота...       
На  следующий  год, в середине  засушливого июля, под вечер, когда потрескавшаяся  земля  изнывала  от зноя, вспыхнуло  зловещим огнем  по невесть какой причине недалеко от края поле-полюшко. Беспощадное пламя  готово  было  безжалостно пожирать ржаные колосья, с краю поле уже затягивалось  дымом, в воздухе запахло горелым хлебом. По счастливой случайности  он и двое его погодков  оказались неподалеку. Не сговариваясь, бросились ломать ветки стоящих рядом берез, вырывать зеленый бурьян с обочины и забивать ими огонь. Задыхаясь в дыму, получая ожоги, но не чувствуя боли, в  исступлении копали пригоршнями землю, бросали ее в огонь,  пытаясь его одолеть.
Огонь сдался, но до глубокой ночи  пришлось караулить просыпающиеся языки пламени, гасить их.  А потом – лечить долго не заживающие ожоги  и объяснять  смешливым  девушкам, которым  хотелось   понравиться, причину шрамов, оставшихся на всю жизнь…                                                                                                                                  
Вcе мрачное, к счастью, забывается. Все радужное, милое сердцу, быстро проходит, но долго помнится. Отслужил  Митрий  три года в армии, выдал замуж Анну и Клавдию, единоутробных сестер своих, отдал в надежные мужские руки, сердце за них не болело. Встретилась и ему Настена. И внешностью глаз радовала, и  характером: добра, трудолюбива, неворчлива, на деньги  нежадна. Подарила  ему сына Ивана, названного в честь отца  и  деда,  и дочку Машеньку, нареченную  в честь матери и бабушки, покинувшей  белый свет в один год  с  сердобольным дедом Гришакой…

Дмитрий Иванович очнулся: в больничном коридоре зашумели. Пора идти на ужин. В столовой ломтики батонов золотистой горкой высились в хлебницах, исходила сладким дымком  овсяная каша. Аппетит у больных был отменный. Утренний нервный пациент уплетал за обе щеки. Он же есть ничего не стал, сердце стучало в висках, cлегка немели ноги, хотелось домой, к родному ржаному полю, на воздух. Радовался, что другие сыты, что война позади и голод одолели. Радовался.     Идя по коридору, он заметил возле стола дежурной медсестры, в мусорном ведре, кусочек ржаного хлеба. Взял  его в теплую ладонь. Это был  дорогой привет,  бесценный подарок от его ржаного поля. Он не видел удивленного  взгляда молоденькой конопатой сестрички, не слышал  ее смеха и вопроса: «Может, вы не наелись, больной?» Он молчал.
     В палате было душно.  Дмитрий  Иванович  открыл окно. Cвежий  воздух  помог успокоиться, cердце  билось ровнее. Прилег на  кровать, сжимая в ладони заветный кусочек, попытался откусить, ощутил  родной вкус, ни с чем не сравнимый вкус летнего солнца, свежего ветра, прохладного дождика  и  запах ласковых трудолюбивых рук, любящих землю. Он успокоился, ему было так отрадно.
«Cердечко подлечим  и будем жить, жить и радоваться  родным  и близким, земле-матушке, ржаному полю… Радоваться… Будем…» – убеждал  он себя.
За окном пьянила ароматами весна… Подул легкий ночной ветер, и  закружилась вишнево-сиренево-яблочная метель… Юная  медсестра вышла на крыльцо больницы  и сорвала  несколько веток сирени, решив  подарить этот букет доброму, молчаливому  и, наверное, проголодавшемуся  больному.
Утром  она тихонечко отворила дверь его палаты.  Cовсем не старый, красивый  и  седовласый мужчина спокойно лежал на спине, зажав в правой ладони  кусочек ржаного хлеба и приложив его  к  левой стороне груди… Глаза были сомкнуты, на губах – легкая улыбка. Окно было открыто , видно, что и сюда прилетала лепестковая метель. Cердце  его уже не давило, не щемило, не болело.  Оно  остановилось  навсегда…

 Кристина Черкасова,
выпускница школы №27,
победитель областного
 конкурса литературных работ
«Искусство слова».

Поделитесь с друзьями:

Оставить комментарий

Имя *
Фамилия *
Электронная почта *
Текст комментария
Введите капчу *
Действие

Последние новости Курск

20/11/2021 На Театральной площади Курска начали сооружать каток
На Театральной площади начались работы по сооружению катка.

20/11/2021 В Курске проходит форум «Цех»
Он продлится два дня – 20 и 21 ноября. В связи с эпидемиологической обстановкой форум пройдет онлайн.

20/11/2021 В Курске прошел I региональный онлайн-форум «Особое детство. Помогаем вместе»
Мероприятие приурочили к Всероссийскому Дню правовой помощи детям, который в этом году отметили 19 ноября.

20/11/2021 Коронавирус унес жизни еще шести курян
Еще шесть курян скончались от последствий коронавируса. Такие данные на 20 ноября приводит оперштаб.

20/11/2021 За сутки в Курске ковид выявили у 214 человек
В Курской области по результатам ПЦР-тестирования коронавирус подтвердился у 345 человек, из них в столице региона – 214 случаев.

20/11/2021 На «Большой перемене» награды завоевали четверо курских студентов
В Нижнем Новгороде завершается «Большая перемена» для студентов 2-4 курсов колледжей и техникумов. Сразу четыре представителя нашей области завоевали награды.

20/11/2021 В курскую ОКБ закупят оборудование на 100 млн рублей
100 млн рублей потратят на покупку двух высокотехнологичных аппаратов для курской областной клинической больницы. Сообщение об этом появилось в официальном телеграм-канале правительства РФ.

20/11/2021 В Курске 20 ноября порывы ветра могут достигать 22 м/с
ГУ МЧС по Курской области предупреждает горожан о неблагоприятных погодных условиях. Сегодня в областном центре порывы ветра увеличатся и могут достигать 22 мс.

20/11/2021 В Курске пройдет урок этикета
Сегодня, 20 ноября, в Курском литературном музее пройдет тренинг «Этикет в системе ценностей». Проводит занятия научный сотрудник Людмила Сахарова.

19/11/2021 Курские студенты успевают присоединиться к экоквесту «Разделяй с нами»
Всероссийский студенческий экологический квест «Разделяй с нами» среди высших учебных заведений стартовал 25 октября и продлится до 25 февраля 2022 года.